Гражданская война в России

 

Бои под Ростовом в ноябре 1918 года.

Сунув пятак в грязную руку вечно кричащего мальчишки-газетчика, бывший податный инспектор и потомственный дворянин Харьковской губернии Валериан Эммануилович Пирлик быстро пробежал маленькими, острыми глазками в позолоченном пенсне по первой полосе «Свободной речи»*. Удовлетворенно хмыкнул и, перейдя Большую Садовую улицу, направился в одну из многочисленных кофеин Ростова. Войдя с освещенной солнцем широкой улицы в подслеповатое помещение, Валериан Эммануилович, щурясь, тщетно пытался отыскать хотя бы частично свободный столик. В клубах табачного дыма и смрада, помещение буквально было забито личностями сомнительного вида, какими-то офицерами и барышнями  различного типа. Обведя близоруким взглядом еще раз зал заведения, он, к своему счастью, вдруг обнаружил в дальнем углу почти пустой столик. За ним сидел и не то курил, не то дремал, худой небритый офицер, зябко кутаясь в длинную шинель с погонами капитана, наброшенную на усталые плечи. Продираясь сквозь посетителей, без умолку галдевших в заведении, Валериан Эммануилович почти вплотную приблизился к дремавшему капитану, и, не церемонясь, довольно развязно процедил: «Разрешитес-с»?, но не успел бывший податный инспектор произнести свою грассирующую «Р»!, как, не меняя позу и выражение лица, веко капитана поднялось вверх, усталый  с желтизной глаз измерил просящего безразличным взглядом. Валериан, не ожидая ответа, плюхнулся в соседнее плетеное кресло. Еще раз развернул газету и углубился в чтение. Офицер пыхнул почти потухшей папироской и, прикрыв глаз, продолжил безмолвно сидеть. Пробежав взглядом по тексту и сочтя это интересным,  Валериан Эммануилович, заерзав в кресле, вдруг отбросил газету и, призывая соседа к диалогу, задал вопрос: «Господин офицер, как вам это нравится? А? Вот, представьте себе, в Сибири опять переворот. В Омске арестовано казаками правительство правых эсеров. Военные провозгласили диктатуру. Возглавил переворот наш знаменитый полярник Колчак! Как вам эта новость?». Капитан, не открывая глаз, сквозь сомкнутые губы процедил: «Всё власть делят? А Россию защищать некому». «Не скажите, господин капитан, адмирал весьма компетентный мореплаватель и умнейший ученый. Он прекрасный морской офицер - герой Великой войны. Последний командующий Черноморским флотом»! - не унимался Пирлик. «То-то и оно»,- едва приоткрыв глаза продолжил офицер: «- что мореплаватель. А воевать с большевиками в полях надо. Леса и овраги — это вам не гладь морская. Что там пишут? Три сотни казаков разоружили батальон охраны и т. д. А у нас третьего дня, тут рядом, на Генеральских хуторах в 35 верстах от Ростова, что на реке Тузла».«А что на Тузле произошло третьего дня? Мы ничего не слышали?» - вдруг оживился Пирлик. «Грохотали, как будто пушки где-то, но мы посчитали, что далеко». Капитан продолжил: «Стоим мы в охранении на рубеже, на левом берегу Тузлы, напротив Генеральского хутора, вас с вашими кофейнями защищаем. Сидим. Вроде и не мало нас?

 Пехотная бригада. А что в бригаде? Четыре батальона, два из которых - студенты ростовские. Два орудия у нас. Ждем, когда «товарищи» пожалуют. И вот, позавчера, прискакал казаченок с того берега Тузлы. Мальчонка маленький, лет 7-8, говорит: «Меня тятька послал. Краснюки идуть!» - Много? Спрашиваем, он аж затрясся весь. Много, дяденьки, говорит. Моряки, пушки, казаки с ними с нижних станиц. 

Поднялись мы по тревоге. К этому времени и к нам бригада полковника Бабиева подошла с пятью сотнями кубанцев». Податный инспектор, от любопытства ерзающий на стуле, с интересом смотрел на рассказчика! «Ну-ну, господин капитан. Что дальше-то было? Может вам кофейку-с?». Капитан зло зыркнул глазами из-под козырька фуражки: «Кофейку-с?... - шутить изволите?» - капитан оживился, поднял вверх правую руку. Она, к удивлению Валериана Эммануиловича, была вдета в рукав шинели, а на другое плечо шинель была наброшена. Офицер щелкнул пальцами и зычно крикнул: «Человек»! Не весь откуда перед офицером появился невысокий лоснящийся половой в белой косоворотке и черных шароварах, в красных юфтевых сапогах, подпоясанный таким же красным шеловым шнурком. Через левую руку у него было переброшено несвежее полотенце, а подмышкой он держал круглый, жестяной поднос. «Чего изволите-с?» - с подобострастием лакея спросил он. «Водки, голубчик» - негромко произнес капитан. Половой исчез и через мгновение появился. На подносе у него стояла запотевшая пятидесятиграммовая лафитная рюмка с водкой, а в креманке рядом лежала порезанная кусочками маринованная минога. Не давая лакею возможности поставить все на свой столик, капитан жадно схватил лафитник и одним глотком опрокинул водку в горло, не выразив при этом никаких эмоций и даже не поморщившись от горькой. Закуску он, не спеша, поставил на стол, не притронувшись. «Повтори, голубчик». Половой исчез. А капитан продолжил: «Наш командир, полковник Васильчиков, разумно расценил, что сидеть в обороне глупо. Там красных дивизия. Пять батальонов пехоты, два полка кавалерии, артиллерии разных калибров. Прижмут бригаду Бабиева, уже переправившуюся на правый берег, к реке и конец. Потом за нас, грешных, возьмутся. Орудий и снарядов у них тьма, опять же пулеметы. В общем, поделил Васильчиков наш отряд на двое. Одно орудие со студенческим батальоном на левом берегу оставил, второй батальон новобранцев-ростовчан на правый берег отправил. С ними второе орудие. Нашему батальону приказал одним броском, не смотря ни на что, овладеть хутором.

 Ну, а первый батальон в резерве оставил, при себе. Бабиеву предписал, как только увидит казак противника, сразу лавой атаковать». Валериан Эммануилович аж вспотел, слушая рассказ капитана: «Что дальше, голубчик»? - не проговорил, а скорее прошептал он. «А что дальше? Дальше коммуняки с красными тряпками, как на параде, в полный рост идут, Интернационал свой поют. Густущими цепями на хутор валят. 

Мы, конечно, первыми вошли, по дворам оборону заняли. Встретили их свинцом. А на наш батальон три красных наседает. Батарея. Хорошо у них толковых командиров нет. Не разом, а поочереди атакуют. Бродами на левый берег хотели они кавполком переправиться, но там орудие поручика Поливанова картечью разогнало хулиганов. Опять же студентики воспряли. Поняли, что поручик на этот берег красных не пустит. Осмелели, вперед пошли, поддержали нас огнем с левого берега. И вовремя. Бабиев, отчаянный рубака, как комиссаров увидел, всю свою бригаду вперед бросил.

 Разметал второй красный кавалерийский полк. Только пятки у изменников засверкали. Затем в батальон красной пехоты врубились наши кубанцы. Краснопузые пятятся, но не бегут. Мы понять ничего не можем. А у них на левом фланге еще батальон моряков в засаде был. От хутора отдельные роты краснюки к центру тянут. В общем, всех в центр. Остановить наших казаков пытаются. Васильчиков в помощь казакам второй батальон студентов бросает. Кажется, еще немного, и прорвем центр. А там их штаб. Накроем комиссаров, а без штаба  побежит их пехота. Но тут они весь огонь своей артиллерии в центр направили. Дрогнули казачки наши, разбежались. Напрасно полковник нагайкой грозил. Студентики залегли, перестреливаются. Но и в хутора красные больше не лезут. Лупят со всех сторон из пулеметов, а в штыки все же боятся.

 Тут шальной пулей и  мне прилетело. И что характерно, я не сразу и понял-то. Ударило что-то горячее в руку. Обожгло будто. Продолжаю из своей винтовки целиться. А рука левая вдруг набухла вся, цевье держать не могу, потом в глазах потемнело, слабость. Присел я к стене хаты» - капитан поморщился от внезапной боли и вздрогнул. С его левого плеча неловко сползла шинель. Только тут Валериан заметил, что рука капитана замотана несвежим бинтом, сквозь слои которого на предплечье проступают бурые-кровавые пятна. «А дальше»? - почти взмолился Валериан. «А дальше, Наденька, подползла, что с вами, голубчик, спрашивает?. Я сказать ничего толком не могу, только мычу неопределенно. Что характерно, хочу сказать, но ни слова не получается. Она сама все поняла, перевязала, помогла отползти к реке. Вскоре подвода подошла, погрузили меня с другими ранеными и в Большие Салы - на станцию. Вот утром привезли сюда, в госпиталь. А мне как-то не хочется туда, карболкой там воняет и смертью. Вот лучше посижу тут, водочки выпью и обратно в полк. Мало там нас осталось. Рука уже вроде подуспокоилась, температура, вроде тоже спала. Если что, Наденька рядом, перевяжет. Так я и говорю. Они там войсковыми частями перевороты да парады устраивают, тут в кофейнях офицеры с барышнями пиво с раками кушают, а в тридцати верстах гимназисты большевиков в город не пускают»! С этими словами капитан опрокинул еще одну рюмку водки. Затем не твердо встал и направился к выходу. Через мгновение его усталая фигура, словно тень, исчезла в проеме входной двери. Валериан еще пару минут сидел в задумчивости, под впечатлением услышанного. В противоположном углу вдруг блямкнуло расстроенное пианино, завизжала какая-то кокотка. Валериану принесли его кофе и он мгновенно забыл странного капитана, погрузившись в свою ежедневную суетливую жизнь. 

***

Ну что же, сыграли очередную игру по нашим правилам по мотивам Русской гражданской войны. К сожалению, не доиграли и виной этому Ваш покорный слуга. Ужасно утомился и предложил Юре Гордееву закончить. Он любезно согласился. Так что полноценная ничья. Войск еще было довольно много. Можно было смело продолжать часа два. Но за те шесть часов, что играли, выявить победителя не удалось. Не стану даже размышлять о том, что бы могло быть дальше. Честно? Могло быть что угодно. В связи с этим и писать было не просто. Заканчивать фразой типа : « ...И тут на поле боя легла ночь...» - банально. Я решил ранением рассказчика прервать рассказ. Как получилось - не мне судить. Лучше выражу огромную благодарность Юре Гордееву.

 Самое главное, что его удалось вытащить на игру после годовалого простоя. Думаю, такой результат его вдохновит и теперь мы будем видеть его чаще. Оценивая саму игру, могу сказать, что все получилось весьма любопытно, игра захватывала, держа в напряжении участников. Лично я получил огромное удовольствие, надеюсь как и вы, друзья мои, от прочтения репортажа.

Ну, а у меня на сегодня всё. Спасибо, что заглянули и прочли.

* «Свободная речь» Газета, выходившая в Ростове, выходящая в 1918-19 годах на двух полосах. Имелись отделы: Телеграммы; Военный обзор; Хроника; На фронтах; По России; Последние новости; Театр и музыка.

Редактор – Б.Е.Малютин.
Издатель – А.Л.Осипов.
Адрес редакции – Б.Садовая, 11
Газета имела антибольшевистскую направленность.
Печаталась в типографии «Восход».