"Терновый венец"

 

Боевой девятнадцатый год.

       Владимир проснулся от упругих ударов струй молока по дну подойника. Это хозяйская дочка-Нюшка доила корову внизу в хлеву под сеновалом. Владимир сладко потянулся, вдыхая ароматы свежего сена и любуясь миллионами крупинок пыли, сияющими в лучиках солнца, пробивающимися внутрь сквозь щели сеновала. Полежал с минуту и нехотя поднялся со своего импровизированного ложа. Вышел во двор, щурясь от утреннего солнца и стряхивая с себя прилипшие за ночь к гимнастерке соломинки. В тот же миг к нему подскочил всегда расторопный Фрол, его денщик, с чистым полотенцем и ведром холодной колодезной воды. «Проснулись, Ваше благородие?» - весело воскликнул денщик. «А я вот уже и водицы колодезной приготовил, извольте умываться» - веселая улыбка не сползала с добродушного курносого лица Фрола. «И как это он всегда наперед знает? Когда и где я появлюсь?» - мелькнуло в голове у Владимира. «Нет, все же хороший у меня денщик, правильный» - опять промелькнуло в голове. Скинув гимнастерку, Владимир начал умываться, довольно фыркая и ёжась от ледяной воды. Сразу вернулась бодрость во всем теле. Владимир растерся, надел гимнастерку, подпоясался ремнем, разгоняя за спину складки гимнастерки, и за неимением зеркала уперся взглядом в своего денщика (словно в зеркало). Не унывающий Фрол поправил прядь русых волос своего офицера и сбросил последнюю соломинку, застрявшую в волосах. Сбросил, словно остатки сна. Мимо просеменила Нюшка, выгибаясь от тяжести полного подойника молока. Фрол все также подобострастно глядел в глаза офицеру, а затем, словно набравшись смелости, выпалил: «Так что, Ваше благородие, извольте в хату. Там их благородие есаул Изварин с их благородием капитаном Шольцем чай пьют-с. Велели, как только вы проснетесь, чтобы значит к ним сразу шли, но я думаю, как же вы сразу? Не умывшись. Не причесавшись? Вот и не доложил сразу». «Дурак ты, братец» - не злобно, отстраняя в сторону денщика, заговорил Владимир: «Может там что серьезное, а ты с утренним туалетом лезешь, война ведь». И бодрым шагом Владимир отправился в хату.

     В просторной пятистенной хате за широким деревенским столом, за чаем, у до блеска начищенного ведерного самовара, сидели двое. Капитан Шольц Иван Карлович, командир тяжелой мортирной батареи, непосредственный начальник Владимира, и державший на трёх толстых пальцах блюдечко с чаем есаул Изварин Тимофей Порфирьевич, командир шестого кубанского пластунского батальона. У печи, ловко орудуя ухватами, суетилась хозяйка, пышнотелая, статная, уже не молодая женщина, но еще сохранившая в своем облике остатки былой девичьей красоты. «Аааа, господин поручик!»- добродушно воскликнул Шольц: «Как изволили почивать? Не беспокоили ли Вас ночью большевики, или комары, иль еще какая нечисть?». «Благодарю, господин капитан, спал, как убитый. Давно так не спал» - ответил Владимир. «Присаживайтесь, присаживайтесь, голубчик, мы вот тут с Тимофеем Порфирьевичем чайком балуемся да новости обсуждаем». Словно в подтверждение, есаул громко втянул в себя с блюдца очередной глоток горячего душистого чая. Хозяйка моментально подала чистый стакан в серебряном подстаканнике с блюдцем. «Богато живете, Марфа Ильинична» - весело заметил Владимир, указывая на серебряный подстаканник. «Тю, да нешто богато? У нас в селе до войны почитай у всех такие были. Село наше хорошее. Люди работящие, вот в достатке и жили. А как мужиков-то на войну забрали, да многих поубивали, а потом энта их Революция. Тьфу ты, прости Господи» - хозяйка набожно перекрестилась на образ Николая угодника, висевшего в красном углу с мерцающей лампадкой. И также ловко, как появилась у стола, хозяйка вернулась к своим ухватам. «Так вот-с» - провожая лукавым взглядом крепкий стан хозяйки, продолжил прерванный разговор капитан. «Так вот, изволите видеть, что наша дивизия глубоко вклинилась в оборону красных и передовые части уже достигли реки Сал, а по некоторым данным уже взяли Дубовское. А там, господа, не далеко и до Котельниково, а от туда прямой путь на Царицын. Но в этом-то и кроется наша опасность. Мы вытянули свои части вперед, а фланги открытые. Большевикам не составит большого труда прознать про это и тогда удар даже незначительных сил противника отрежет дивизию от снабжения. Нас окружат и о наступлении придется забыть!» «Дааа,» - присоединился к разговору есаул, все также потягивая чай из блюдечка. «Широко нонче шагаем, не то что в прошлом годе, как бы штаны не порвать? Вон давече, мои робята в дозор ходили, красные справа в пол версте стоят. А главное много. С артиллерией и кавалерией. Ну и слева со стороны Верхнесеребряковки какой-то красный отряд пробивается. Если они сговорятся да вокурат по нам с двух сторон вдарят, то амба! Не устоят мои пластуны». «Ну, Тимофей Порфирьевич, не сгущайте краски» - вступил в разговор Владимир. «Что они Наполеоны что ли или Цезари какие? Сговорятся, да совместно ударят! Мужики лапотные, им бы землицу пахать, да баб своих за подолы держать, а они все туда же - воевать. Да и как им сговориться-то? Мы же между ними?» «Не скажите, Владимир Николаевич, большевик нынче уже не тот пошел. Время горлопанов, да ораторов всяких уже давно кончилось. Теперь у них вполне армия, благодаря этому жидёнку Троцкому и нашим «красным» генералам из Генштаба. Да и в полевых частях много наших с вами однокашников им служит. Уж не знаю, за паек ли, или из каких там других убеждений, но служат отменно. И если в прошлом году их батарея только с пятнадцатого-шестнадцатого снаряда примерно в нашу сторону стреляла, то теперь, знаете ли, кладут исправно. Да вы и сами видели не однократно»....

     Пессимизм Шольца оказался пророческим. Через час из штаба дивизии прибыл делегат связи с пакетом. В пакете говорилось, что красные готовят совместный удар и, предположительно, центром удара и точкой соединения будет служить именно село Гашун, где и чаёвничали офицеры. По сему, предписывалось пластунскому батальону и батарее при поддержке еще одного пехотного батальона занять жесткую оборону справа от села. Поставить заслон и не допустить удара основных сил красных. Ну, а основные силы дивизии бросались на противоположный фланг с целью полного разгрома отряда красных, прорывающегося со стороны Верхнесеребряковки. Спустя час пластуны и артиллеристы покинули село, заняв предписанные им позиции.

     «Ой, не нравится мне наша позиция!» - отрывая глаза от бинокля, ворчал Шольц. «Торчим тут на околице села, словно бельмо на глазу. Нет, чтобы хоть вон в той рощице встать? Какая-никакая маскировка и защита. А так...» - капитан сплюнул. «Бросьте вы, Иван Карлович, красных вон и не видно еще, а вы уже нервничаете». «Да когда увидим, голубчик вы мой, поздно будет. Вон видите холмик в пол версте?» - Шольц указал рукой в сторону холма. «Выкатят они туда батарею на прямую наводку и нам даже выстрелить не дадут ни разу. Накроют первым же залпом. Вы вот что, голубчик, ступайте-ка к своему взводу. А то накроют еще обоих офицеров батареи одним снарядом. Обидно, знаете ли, будет». Поручик не стал припираться, лишь улыбнулся на слова старого вояки и отправился к своему орудию. Сделав десяток-другой шагов до его слуха донесся противный свист бризантного снаряда, разрезающий воздух. Владимир сотни раз слышал этот свист, но привыкнуть к нему не мог. Инстинктивно вжав голову в ворот гимнастерки и прикрыв голову руками, поручик рухнул на землю. В душе в очередной раз ругая себя за малодушие. Он прекрасно знал старую артиллерийскую мудрость, что если слышишь снаряд - не бойся - это не твой. Твой подлетит тихо и не заметишь. За спиной раздался мощный взрыв. Поручика осыпало комьями земли, сверху прошла горячая взрывная волна. «Не мой!» - не без удовольствия отметил офицер. Мгновенно встал на ноги, отряхиваясь, он обернулся назад. Туда, где рвануло, и, к своему ужасу, он обнаружил огромную, еще дымящуюся воронку на месте, где еще пару минут назад он выслушивал брюзжание капитана. Рядом, покосившись на один бок, без колеса и с разбитым накатником валялась искореженная гаубица. Лежали тела убитых артиллеристов. Несколько еще живых, в исступлении, мотая головами, мычали от боли, пытались подняться, не совсем еще осознавая, что произошло. Владимир кинулся назад. Там, на дне воронки, лежал изуродованный труп его командира капитана Шольца. Оторванной руки вовсе не было видно, а нога, в отличном до блеска начищенном сапоге, валялась сверху, у самой гаубицы. Ужас и гнев охватил поручика. Не чувствуя опасности, он бросился ко второму уцелевшему орудию. «Батарея! Слушай мою команду.....» - закричал он.

    Так начался прорыв красных под Гашуном в начале августа 1919 года. Село обороняло четыре пехотных батальона и кавалерийская казачья бригада. С двух сторон к нему рвались до шести батальонов красной пехоты с кавалерией и артиллерией. Под непрерывным огнем несколько часов казаки сдерживали атаки неприятеля. Замысел командования был прост - выставить заслон с одной стороны и навалиться основными силами на другую. Но бой проходил очень упорный. В первую же минуту белые потеряли треть своей артиллерии, погиб капитан Шольц. Но оставшееся орудие своим метким огнем прижимало цепи наступающих большевиков к земле, а два батальона пехоты насмерть встали на своих позициях, выполняя приказ. Не смотря на тяжелые потери (каждый из батальонов понес потери до трети от первоначального числа), красные не смогли продвинуться ни на шаг. Враг был остановлен. Основные события проходили на противоположном фланге. Там красные попали под натиск двух пехотных батальонов белых. Метким огнем пехоты в самом начале боя была уничтожена красная батарея, самонадеянно вышедшая вперед и вставшая на прямую наводку. Казачья бригада по флангам атаковала красную пехоту. И тут уже пришло время проявлять стойкость красным. Если Хоперскому конному полку, пусть и с потерями, удалось продавить и отбросить противника, то более многочисленный первый Лабинский конный почти полностью был уничтожен, а остатки его рассеяны красной пехотой. Правда, и оба пехотных батальона, дравшиеся с лабинцами, понесли огромные потери и не могли больше двигаться вперед, на соединение с товарищами. Особую отвагу проявили бойцы Самурского пехотного полка, метр за метром тесня неприятеля, всякий раз лишая его инициативы.

     Так в течении всего дня лилась кровь в окрестностях Гашуна. Но день катился к закату, а красные стояли на тех же позициях, что и утром. Местами даже были оттеснены назад и частично разбиты. Все очевиднее было, что прорыва не будет. Потери были так велики, что продолжать бой не имело смысла, и красные отступили......

***

     Вот так прошла наша вчерашняя игра по правилам «Терновый венец» в клубе Богатырь (нашем клубе). Не стал я утруждать себя поиском исторических событий, в этот раз, напоминающих отыгранный бой. Все от начала и до конца произошло на игровом столе и просто описано мною, как умею. Играл я за белых против двух своих друзей-оппонентов, Андрея Крулева и Александра Череднеченко. Ах да! Извините, против трёх. Одним из батальонов красных командовал наш юный коллега Лаврентий. Это его дебют.

 Сценарий полностью предложен и разработан Андреем Крулёвым и даже стол собран тоже им. По сценарию задача красных была, опять таки, предельно проста. Просто соединиться в любом месте и продержаться два хода. Как мы видим, это им не удалось. Белые стояли насмерть, не смотря на большие потери. В общем-то игра получилась занятной. Ни о каком избиении младенцев не может быть и речи. На Сашином фланге я капитально завяз, потеряв большое количество войск. Понятно, что он по сути был разбит, но миссию свою он выполнил прекрасно, связав меня по рукам и ногам. Андрею же, на мой взгляд, не хватало решительности, он не спеша продвигался вперед пехотой, всякий раз натыкаясь на мое отчаянное сопротивление. А вот бросить вперед кавалерию он все же поспешил. Она попала под удары моей артиллерии и была добита пластунами. На этом фланге также к концу игры все стало ясно. Белые удержались, а с учетом переброски войск с «Сашиного» фронта, песня красных и тут была бы спета. Впрочем, это мое видение ситуации, возможно, у других участников оно другое. Надеюсь увидеть это в комментариях. Ну, а мне пора заканчивать. Спасибо всем участникам за интересную игру и приятное времяпрепровождение. Вам, дорогие мои читатели, что заглянули, прочли и прокомментировали. А я, как всегда, прощаюсь с вами до очередного поста, надеюсь, что он (следующий пост) будет. Помните, наличие комментариев - залог продолжения.

А у меня на сегодня всё! Пока!