Второй штурм Скнилова.

 Второй штурм Скнилова.

Прошло уже два дня, как станция Скнилов была занята отрядом капитана Козлова. Козлов из командира штурмовой группы превратился в коменданта станции да и его гарнизон составили те немногие бойцы штурмовой группы, что уцелели в кровопролитном бою 23 сентября.  Отделение НКВД во главе с сержантом госбезопасности  (младшим лейтенантом) Середой.  Да 82 мм. минометная батарея, состоящая из трех расчетов. В первые два дня на станции было тихо и спокойно. На улицах появились гражданские. Люди быстро привыкли к красноармейцам и патрулям на улице, на площади у вокзала возник стихийный рынок-барахолка и это больше всего всего беспокоило новоиспеченного коменданта. Он, человек, выросший в стране Советов, не знал как правильно относиться к этой свободной торговле. Капитан несколько раз звонил в Тернополь в политотдел корпуса, но внятного ответа ему не давали.  Предлагали лишь лояльнее и дружелюбнее относиться к местному населению, но не забывать про социалистическую мораль и, главное, бдительность! Но на третий день проблема решилась сама собой. Выйдя часов в шесть утра из здания вокзала, где размещалась комендатура, капитан вдруг отметил поразительную пустоту и тишину. Еще вечером шумная, утром абсолютно пустая привокзальная площадь, невольно навевает тревожные мысли. Пусто было и на прилегающих улочках Скнилова. Капитан снял фуражку и задумчиво почесал свой побритый по моде затылок. Но думы развеял оклик  Середы, внезапно появившегося из того же здания вокзала. “Товарищ капитан, - обратился чекист к коменданту. Только что из Львова приехал еврей-лавочник, так он сказал что по дороге он видел много польских солдат с танками и пушками и все они в походной колонне движутся сюда, на станцию”. Да нет, не может быть, откуда там поляки? Мы их еще три дня назад выбили, дальше наши танки пошли, а еще дальше немцы. Вон и стрельбы оттуда с позавчера не слышно почти. Может напутал старик? Может он польские танки с нашими перепутал? “Да нет, переходя на громкий шепот, продолжил Середа! Я ему тоже намекнул, мол не пил ли он вчера во Львове лишнего? А он одно талдычит: польски-жолнеши с белыми орлами на шапках!” Да-ну! все еще не верил капитан. Может отступленцы или пленные? “Да нет, все при оружии, а впереди паны офицеры! Только знамен и труб медных не хватает. Идут как на параде в Варшаве!” Козлов и Середа вбежали в здание вокзала. “Джамалиев!”- крикнул капитан дежурному телефонисту, “Дай-ка, браток, мне штаб корпуса!” - узбек-телефонист деловито покрутил ручку полевого телефона и в затрещавшую трубку прокричал с легким азиатским акцентов: “Десятый…, десятый! с тринадцатым говорить надо!”, в трубке ответили. Капитан в нетерпении вырвал трубку аппарата из рук связиста и прокричал: “Десятка, - это Козлов из Скнилова говорит!... да, да из Скни-ло-ва!” - повторил капитан. “У нас тут такое! В районе станции обнаружены польские войска! Сколько? Да черт его знает сколько!” - кричал в трубку Козлов. “Да, да, с танками и артиллерией! А у меня бойцов с Гулькин х…й! и тридцати не наберется. Это с телефонистами, писарями и кашеварами. Чего делать то?” В трубке помолчали  и выдали капитану в ухо что-то такое, от чего он обессиленно опустился на скамейку, опустил руку с трубкой, а второй медленно снял фуражку, поднимая большие карие глаза к потолку. “Что? Ну что сказали?” - сгорая от любопытства, вопил Середа. “Станцию не оставлять, помощь будет!”- безучастно и негромко резюмировал капитан. “Да как же? Как же мы её удержим? А помощь? Да пока они до сюда из Тернополя  доскачут? Это же, почитай, больше полутораста  верст будет! Да это же езды два часа, да по хорошей дороге, а тут война!”.” Не война, а Освободительный поход!” - беря себя в руки  и поднимаясь со скамейки, поправил чекиста Козлов. “Сказали держаться, значит будем держаться. Не все же части в Тернополе. Там штаб. А части по всему Закарпатью разбросаны. Может в  Перемышлянах или того ближе в Солонке кто из наших стоит?” - деловито закончил капитан. “Ты, это!  Давай, Середа, не голоси, а занимай оборону в здании вокзала, а я с минометчиками на улицу, позицию займу. А ты, Джамалиев, бери свою связь и со мной, и чтобы не отставать!”  Все сразу как-то преобразилось, дремотная тишина была вмиг разорвана шумом солдатских сапог, выкриками команд и  треском телефонных аппаратов. Через полчаса маленький гарнизон был готов принять неравный бой. Во втором этаже здания вокзала окно было распахнуто настежь, в окне постоянно, то появлялся, то пропадал молодой красноармеец в синей фуражке с малиновым околышем, это был посыльный Середы. Сам сержант госбезопасности находился на чердаке , на наблюдательном пункте и внимательно наблюдал за полем, что простиралось сразу за полотном железной дороги.  С этого импровизированного НП прекрасно просматривался и переезд справа и разрушенный костел на левом фланге. Отсюда, если посмотреть в тыл, то можно было увидеть и подходящее подкрепление. В окне появилось конопатое, круглое лицо красноармейца : “У переезда справа показалась польская пехота!”,- прокричал он капитану, занявшему позицию на площади вместе с минометчиками. Через минуту в окне появилось круглое лицо и прокричало: “Слева тоже пехота, а справа ещё и бронеавтомобиль показался!” Капитан кивнул, подавая знак, что все понял и принял к сведению. Лицо исчезло в проеме. “Живее братцы, живее!” - подгонял минометчиков Козлов. “Уже идут паны, надо бы встретить.” В проеме опять показалось круглое лицо. “К переезду еще и танкетка едет!”- озабоченно прокричал посыльный. И было от чего озаботиться. Но в ту же минуту круглое лицо расплылось в улыбке и уже не крича, но так, что все на площади его услышали, лицо проговорило на выдохе: “Наши!” Со второго этажа посыльный отчетливо увидел в нашем тылу разворачивающиеся цепи нашей пехоты, а впереди её , по дороге, на всех парах летела наша БА-10. Не обращая внимания на копошащихся у минометов людей, Беашка проскочила вперед, к переезду и открыла огонь из своего башенного орудия.

Снаряды накрыли выкатившуюся на позицию польскую трёхдюймовую пушку. “Ну, теперь-то мы посмотрим!”- подумал про себя Козлов, а вокруг уже начинался бой. Слева и справа заговорили пулеметы и затрещали винтовочные выстрелы. Изредка бухая подавали голос орудия. К Козлову подбежал молоденький лейтенант : “Товарищ капитан, 4-я рота, 101-го пехотного полка, 96-й стрелковой дивизии в составе  шестидесяти двух человек с приданным 45 мм. орудием прибыла в ваше распоряжение.”- отрапортовал молодцевато лейтенант с одним кубиком в петлице. “Так же с нами прибыла танковая разведрота 38-й лёгкой танковой бригады. Это их бронемашина сейчас мимо вас пронеслась, а танки -лейтенант показал рукой направление -танки вон они, справа заходят.” Действительно, справа вдоль железной дороги, в городок, грохоча и лязгая своими  гусеницами, вползло три Т-26х. “Ну, пойдет дело!”- опять пронеслось в голове у Козлова. “Лейтенант , берите отделение и быстрым броском вон к тому складу, там закрепитесь.  Второе отделение, правее метрах в трехстах, не быстро, подавляя огнем поляков. А между вами вся наша броня, через переезд ... гремя огнем, сверкая блеском стали!” - вспомнил Козлов, почему-то слова из фильма“Трактористы”, недавно виденного им. “ А слева? Кто там слева?”- спросил молоденького лейтенанта Козлов. “Третий взвод младшего лейтенанта  Васина! Из нашей роты.” - звонко отрапортовал молоденький лейтенант. “Передайте Васину, чтобы его взвод атаковал развалины вон того костела” - капитан показал рукой на видневшуюся за городом полуразрушенную колокольню. “Сорокопятку и что там есть у Вас еще противотанковое, пусть он возьмет с собой. А мы тут минометами и танками сами справимся. Ну и ему, если что подсобим”- назидательно подытожил капитан. “Всё понятно? Выполнять!” - лейтенант, словно мальчишка, с каким-то особым рвением бросился выполнять распоряжение капитана.

 А с противоположной стороны на станцию наступали польские части знаменитой “Черной бригады” (10-й механизированной кавалерийской бригады) полковника Станислава Мачека. С начала войны бригада успешно отступала, ведя непрерывные бои с германской армией, противостоя сразу трем дивизиям. Затем успешно защищаясь в Малой  Польше, бригада отошла к Львову. Тут по планам она должна была составить резерв обороны, но вторжение с востока Красной армии спутало все планы. Бригаду бросили на оборону Львова, где она отчаянно дралась. Но, истощив все свои силы, собрав остатки частей в кулак, полковник Мачек решил исполнить последний приказ польского министра обороны, маршала Рыдз-Шмиглы, придписавшего бригаде отходить к венгерской границе, пересечь её и сдаться венгерским властям. Путь к границе проходил как раз через через Скнилов.  Поэтому ослабленные, но не сломленные польские части во что бы то ни стало были полны решимости прорваться. Выйдя на исходные позиции оставшиеся в живых бойцы бригады (около ста пехотинцев, 2 танка, танкетка, бронеавтомобиль с двумя орудиями и минометом) атаковали Скнилов с отвагой обреченных. В первые минуты боя злой рок преследовал поляков. Советские танки и артиллерия уничтожили оба танка и танкетку поляков.

Пробили, но к счастью не уничтожили, бронеавтомобиль, заставив его отступить. Уничтожили ⅔ артиллерийского расчета трёхдюймовой пушки, а противотанковое орудие настолько было подавлено огнем советской пехоты, что не могло сделать даже единственный выстрел. Но затем ситуация поменялась и, то ли  стойкость польской пехоты, толи заступничество пресвятого Яна Непомуцкого, повернули фортуну к себе лицом. Да и как объяснить, что единственно выживший артиллерист у полевого орудия в одиночку уничтожил бронеавтомобиль красных, а затем один из танков? Причем все это случилось на самом переезде.

Словно кто-то провел черту по полотну железной дороги, за которую въезд для бронетехники Красной Армии был запрещен! Тут явно не обошлось без святого заступничества. Затем минометчики, едва успев установить свой миномет, первой же миной накрыли еще один танк красных.

Наконец, битый, но недобитый, польский бронеавтомобиль все же исхитрился и уничтожил последний танк большевиков.  Польская же пехота у переезда, под градом пуль, держалась до конца боя.

Вцепившись в переезд еще утром, так и осталась его защищать до конца дня, хотя в составе отделения едва ли набралась к вечеру  ⅓ от личного состава утра этого же дня, в центре взвод польской пехоты  бесстрашно дрался за здания станции. Уничтожив отделение красных и того молодцеватого младшего лейтенанта, что докладывал Козлову на площади о своем прибытии, поляки сами потеряли человек двадцать. Но, памятуя о приказе, оставшиеся три храбреца в отчаянной атаке попытались взять здание вокзала врукопашную, но ворвавшись внутрь, натолкнулись на мордоворотов-НКВДешников Середы.

Понятно, что исход был решен не в пользу поляков. Все эти события проходили буквально на глазах Козлова. Он, пехотный командир, взялся командовать минометами и ничего хорошего из этого не вышло. Напрасно он злился и матерился на минометчиков. Они из страха или непонимания его команд все никак не могли накрыть противника своим огнем, к тому же один из минометов попал под ответный огонь поляков и был уничтожен. От своего неумения  руководить артиллеристами Козлов буквально стонал, но ничего исправить не мог. Единственное, что вернуло его к управлению боем, это командование пехотой. Козлов прекрасно видел, что на левом фланге поднимая людей в атаку был убит и второй взводный, тот самый младший лейтенант Васин. Со смертью командира пехота остановилась и залегла. Только сорокопятка, да расчет ПТР  удачно громили врага. Видя все это Козлов крикнул  круглолицему посыльному со второго этажа, чтобы тот немедленно приказал Середе к нему явиться. Через минуту исполнительный чекист стоял у капитана. “Середа, возьмите с собой кого-нибудь в сопровождение и отправляйтесь на левый фланг. Там у них командира то-ли убило, то-ли ранило, так они лежат и не поднимаются, а Вы человек авторитетный-способный. Вы их поднимите!”- с этими словами капитан опять отвлекся на минометы. Через мгновение повернувшись он уже только увидел могучую спину Среды  и того круглолицего бойца, через которого он получал донесения. А еще  через пять-десять минут с левого фланга донеслось могучее УРА-а-а! “Фух, отлегло!” - мелькнуло в голове у Козлова. “Вот, способный командир этот Середа, хоть и сволочь нквдешная.” Но капитан уже снова был захвачен боем. Середа, подбежав к залегшей пехоте, строго рявкнул: “Кто по команде не поднимется, после боя расстреляю всех  к еб…й матери, а оформлю как пропавших без вести. Так, что родные за вас даже паек не получат. Всем ясно?” - и не дождавшись ответа, нквдешник продолжил: “Сигнал к атаке - красная ракета!”- с этими словами он развернулся и в сопровождении круглолицего исчез между вагонами станции. Бойцы в цепях даже не успели как следует воспринять речь  чекиста, как из-за вагонов в небо взвилась красная ракета и залегшая пехота с громким ура поднялась в атаку.

Надо отдать должное сержанту госбезопасности, он не стал отсиживаться за вагонами, а первым выскочил в атаку на польское противотанковое орудие. До этого оно сделало лишь один выстрел, не причиняя вреда и лишь напугало пехоту. Теперь поляки пытались стрельнуть в очередной раз. Середе казалось, что они хотят выстрелить прямо в него. В Захара Середу! “Ну уж х..й вам! Дудки, не рожден еще тот, кто убьёт меня!”- думал Середа. Он с ловкостью кошки внезапно отпрыгнул вправо и раздавшийся выстрел из пушки опять улетел в молоко. Затем он еще раз прыгнул и уже оказался не по фронту, а с фланга орудия.  Теперь артиллеристы были у него как на ладони.

Под ухом грохнула винтовка круглолицего и один из артиллеристов рухнул на станину орудия. Середа приметился из своего револьвера и… мимо! Круглолиций выстрелил второй раз и второй артиллерист уткнулся лицом в землю. Середа от злости и зависти матерился про себя в адрес круглолицего. Они оба продолжали бежать к противнику. Вдруг круглолицый, словно наткнулся на невидимое препятствие. Его ноги внезапно остановились, а тело продолжало бежать. Его глаза при этом выразили глубокое удивление и… через мгновение он рухнул. Середа оглянулся и внезапно увидел на опушке польского офицера с денщиком. Они оба стреляли в его сторону. Чекист инстинктивно упал и тут его что-то больно ударило по затылку, сбивая фуражку. Он матюгнулся и провел по затылку ладонью проверяя наличие крови. “Автомат!” мелькнуло у него в голове. “Автомат!”- все это время он бегал по полю и стрелял из револьвера никуда не попадая, а за спиной у него болтался новенький ППД. Сержант умело перевернулся на спину, перекидывая вновь приобретенное оружие. Повернувшись, он дал короткую очередь по полякам. Денщик рухнул как подкошенный, а шляхтич, как заяц, нырнул в чащу леска. Затем Середа развернулся к орудию и еще одной очередью уложил последнего артиллериста. После чего он прыжком вскочил на ноги и кинулся в лес за офицером. Лесок действительно оказался маленьким. Прыгая от сосны к сосне, Середа все пытался достать поляка, а тот, в свою очередь, отстреливался. Причем делал это довольно умело и если бы не толстые стволы деревьев, то Середа уже валялся бы с дырой в груди или голове. Но лес закончился. Опять обнажилось полотно железной дороги, на нем горел польский танк, за ним виднелись разрушенные стены старого костела, а за танком уже виднелась наступающая наша пехота. Середа обрадованно оглянулся и на мгновение потерял концентрацию.

Он не заметил, что в то же самое время польский офицер так же выскочил из леса и что-то крикнул, в это самое мгновение из костела выскочила группа польских солдат и с криком пошла в атаку. Середа повернул голову и в это мгновение его что-то сильно ударило в грудь. Ударило и обожгло. Он еще видел как бежали солдаты, слышал их крик, но все стало крутиться как в кино, когда внезапно обрывается пленка. Кадр идет вкривь, вкось, пленку прожигает лампа и…. темнота. Поляки отбили эту атаку, оставив костел за собой. Со смертью Середы поднимать пехоту было некому. Никто больше не грозил расстрелом. Грозящего самого нашла пуля. Так постепенно затухал бой на этом фланге. В центре отделение НКВД отбило атаки на вокзал, контр атаковала и захватила склады напротив, но при наличии у поляков бронеавтомобиля, отбивать переезд не решалось.  Поляки также не решались атаковать. Да и нечем им было. Героическая пехота почти полностью полегла. Её жалкие остатки с трудом удерживали костел слева и  переезд справа.  Бронетехника почти вся потеряна, а артиллерия вся. Единственный продырявленный в нескольких местах польский броневик, больше стоя на месте, нагонял ужас в красноармейцев своим присутствием. А у Козлова хоть и оставалось два миномета, сорокопятка и расчет ПТР с отделением НКВД, все же сил было недостаточно.  Все стихло. Редкие винтовочные выстрелы еще продолжали изредка нарушать тишину. Капитан поднялся из своего укрытия, зашел в здание вокзала. Под ногами звенело разбитое стекло и ломались какие-то доски. Он, перешагнув через пару трупов польских солдат, поднялся по лестнице на второй этаж. За ним словно тень следовал связист. Затем  Козлов поднялся на чердак. С него оглядел все поле, все окрестности. Машинально пересчитал всю подбитую  и догоравшую технику, сел на какой-то ящик, снял фуражку и закурил. “Джамалиев, дай штаб корпуса.” Джамалиев присел, привычно покрутил ручку аппарата и через мгновение подал капитану трубку…..

P.S.  Играли 05.01.22 с Юрой Бояриным по “Болту”. Юра изъявил желание играть на старом столе, благо он даже не был разобран. Так что продолжили предыдущее сражение, только точки уже были поделены. У меня вокзал и пять кубиков вокруг него, у Юры костел и переезд по два кубика на каждом. Хотя бы один куб на точке должен был быть пехотой. Остальное в подкрепление. Игра получилась очень интересной. Думаю, в тексте я все рассказал. Ну, а впечатления великолепные. Спасибо Юре за игру и атмосферу. Так что год открыт. Надеюсь, что все в нем получится.

Ну а Вам, друзья мои, спасибо за внимание и интерес. Пока!